среда, 25 апреля 2018 г.

Чем и как лечилась моя семья в СССР

Я против запрета на ввоз в РФ любых лекарств. Я помню, как с 1985, когда мне было семь, примерно до 1995 года в Москве не было никаких лекарств, которые есть сейчас.

От бронхитов мы лечились просроченными горчичниками, новые были в дефиците. Ставили банки: у нас остались от прабабушек стеклянные колбы. На карандаш наматывали вату, пропитывали в спирте, поджигали, грели банку в языке пламени и прижимали к спине.

Из обезболивающих был только анальгин, который мы жевали, когда болели зубы. Когда болела голова, и анальгин не помогал, обматывали голову полотенцем. Ещё был цитрамон, но он помогал слабо.

При ожогах мы мочились на ватку и прикладывали её к ожогу. Когда была высокая температура, мы смачивали марлю водой и клали на тело, чтобы сбить жар. Ещё принимали ложку малинового варенья или мёда, тоже чтобы сбить температуру.

С антибиотиками я столкнулся только один раз, когда у меня было осложнение после кори. Тогда мне прописали три таблетки ампициллина. Доставали их через дедушку, который работал в Госплане.

От вирусов пили сульфадиметоксин, бисептол и кальцекс, ели лук и чеснок.

Ещё мы жевали глюконат кальция и пили аскорбинку от авитоминоза.

Из мазей была только календула. Ещё были капсулы с витамином Е, которые мы прокалывали, выдавливали из них масло и мазали губы от лихорадки.

Горло лечили полосканиями смесью соды, соли и йода. Ещё варили яйца и грели ими горло снаружи. Для лечения стоматита во рту готовили густой сахарный сироп, капали в сироп зелёнку и мазали язвочки во рту.

Отравления лечили активированным углём. От изжоги пили разведенную соду. При запорах ели чернослив или пили касторку. При тошноте пили разведенную марганцовку, по вкусу и цвету похожую на арбузный сок.

Если болели уши, мочили ватку борным спиртом, засовывали в ухо и обматывали голову шерстяной повязкой. От серных пробок избавлялись с помощью перекиси водорода — закапывали в уши. Вместо ушных палочек были заточенные спички с намотанной ватой.

У бабушек и дедушек были проблемы с сердцем, и они лечились валидолом, валокордином и нитроглицерином в таблетках. К шестидесяти годам у них уже было по два-три инфаркта.

Никаких прокладок и тампонов для женщин не существовало, поэтому было только одно средство от месячных — много-много ваты обёрнутой марлей зажать между ног. Ваты и марли уходили килограммы. В аптеке вату и марлю продавали мало. Одну-две упаковки в одни руки. Поэтому мы ходили за ватой и марлей всей семьёй, чтобы рук было больше. Когда кончалась вата использовали тряпочки.

От близорукости были очки и стеклянные линзы, от которых роговица глаза прорастала сосудами. Стеклянными линзами для глаз можно было порезаться. При резком повороте головы, такие линзы слетали и терялись. Даже с очками были проблемы. Стекла вываливались из оправ. Мой папа, старший научный сотрудник, клеил свои очки эпоксидной смолой.

Гнойные воспаления глаз лечили чаем. Использованную заварку насыпали в марлевые мешочки, пропитывали чаем и клали на глаза.

Когда я был маленьким, в больницах были стеклянно-стальные шприцы, которые дезинфицировали в тепловых шкафах нагреванием до двухсот градусов. К концу восьмидесятых прошла кампания по запрету многоразовых шприцов. Все шприцы в поликлиниках и больницах отправили на бой, то есть уничтожили. Однако позднее оказалось, что в СССР не хватает одноразовых пластиковых шприцов и нету игл к ним. В больницах принялись кипятить одноразовые шприцы и иглы, чтобы использовать их вторично. Одноразовые шприцы выдерживали два-три кипячения.

Это кипячение привело к эпидемии гепатита и других заболеваний, потому что кипячение — это сто градусов, и эта температура не могла уничтожить все бактерии и вирусы, как это происходило в тепловых шкафах при двухстах градусах. В тепловых шкафах одноразовые шприцы плавились. Поэтому мы старались не делать никаких уколов.

В конце восьмидесятых разрешили гостям из-за рубежа приезжать в СССР. Все, кто нас посещал, привозили чемоданы, набитые одноразовыми шприцами разного объёма. От миниатюрных инсулинок в один кубик, до шприцов-гигантов объёмом в десять кубиков. Еще везли капельнцы, катеторы, силиконовые трубочки, которых не было в больницах.

Из-за того, что в аптеках было пусто, была популярна народная медицина и целительство. Кашпировский и Чумак по радио и телевизору «заряжали» воду. Бабки у метро торговали настойками и отварами. В газете «Из рук в руки» была медицинская рубрика с народными средствами. Для многих главным лекарством была водка и коньяк.

Это всё происходило в Москве. Мои родители имели высшее образования и работу. У наших бабушек и дедушек были связи. Один дедушка был полковником авиации в отставке. Другой работал в Госплане. Одна бабушка работала в пищевом министерстве, а другая была ветераном войны, и ушла на пенсию, будучи начальником в организации, которая в СССР занималась проектирование гидроэлектростанций. Я даже боюсь подумать, как жили люди, у которых не было таких хороших обстоятельств.

Я не хочу, чтобы в современной России люди снова так выживали.

вторник, 24 апреля 2018 г.

РосКомНадзор, выпей море

Почему-то СМИ на удивление мало внимания уделяют борьбе Роскомнадзора и Телеграма, хотя это самое важное, что происходит в мире прямо сейчас. Сейчас рождается глубокий интернет, и рождается он в России, и главный акушер - это РосКомНадзор, не даром возглавляемый медиком.

Если поискать во Вконтакте слово “РКН”, приходишь в ужас. Куда смотрит правительство? Такого обилия угроз конституционному строю России я ещё не видовал. Оказалось, не важно чей Крым, когда в онлайне недоступен Варкрафт!

Хвала РосКомНаздору, ему удалось разбудить обывателей. Люди, которые годами играли в онлайн игры, в озверении взывают к конституции. У игроков, полжизни стрелявших в онлайне, в оффлайне руки зачесались по-настоящему. Пользователи отрабатывают характерный замах рукой, пуская самолетики. Любители порно страстно листают руководства по созданию шифрованных тоннелей. Подростки щеголяют друг перед другом стойкостью и скоростью шифрованных соединений. И вопросы дня: “А какой у вас... VPN?”, ”А вы уже пробовали... прокси?”, “А у него встал... Телеграм?”

Народ в ярости и народ ржёт. Заблокировали шрифты! Заблокировали порно! Заблокировали списки заблокированного. Заблокировали виртуальные стрелялки и бродилки. Заблокировали обновления безопасности. Даже кремлёвские боты и ольгинские троли заткнулись на форумах, посвященных вони от гниющего в подмосковье мусора. Заткнулись, потому что РосКомНадзор заблокировал их тоже. Некому восторгаться, как хорошо дышится в Ядрово. Заблокировали систему Гас “Выборы”. Заблокировали антивирусы. Заблокировали сами себя.

IT специалисты всего мира следят за битвой РКН со связностью сети интернет. Ещё бы, бесплатное зрелище фатального эксперимента! Спецслужбы всех стран в ужасе наблюдают за происходящим. Это контрсанкции, от которых все разведки в панике. Никаких шуток!

Знаете, почему в развитых странах боятся трогать интернет? Потому что открытый нешифрованный интернет – это, как поверхность озера, по которой носятся интернет сёрферы, летают видео ролики, порхает музыка, плывут имэилы и текут чаты. Но кроме необъятной поверхности у “озера”, есть мутное подводное пространство, которое на порядок необъятней поверхности.

Пока пользователи сети интернет на поверхности “озера”, они на виду, у них есть адреса, видно, куда и откуда они плывут, слышно о чём говорят, видно, что смотрят. Однако стоит пользователям уйти “под воду”, и ни одна разведка уже ничего не увидит, не услышит и не прочитает. Поэтому силовики развитых стран боятся “дышать” в сторону интернета. Только бы пользователи не ушли “под воду”.

В глубоком интернете каждый пользователь – передатчик. Поэтому ограничение глубокого интернета – это низкая скорость. Эта скорость зависит от количества пользователей глубокого интернета. Пока пользователей мало, скорость мала, и ролики с ютьюба там не посмотришь. Но скорость будет расти в геометрической прогрессии от количества пользователей.

Сегодня Телеграм, это подводная лодка, которая создана для комфортного погружения в глубокий интернет. И РосКомНадзор запихивает пользователей в эту подводную лодку и учит их ею пользоваться. Готов спорить, в Кремле сейчас телефон раскалился от звонков глав всех стран. Просят оставить Телеграм в покое, чтобы не кормить глубокий интернет.

Но у телефона сидит пожилой и усталый человек, у которого даже нет смартфона. Человек вздрагивает от каждого крика за окном и нервно поглаживает красную кнопку, и не догадывается, что кнопка уже ни к чему не подключена, а его РосКомНадзор пытается выпить море...